“Тогда” и “сейчас”
– Владыка, в свое время было очень интересно разговаривать с самыми разными церковными людьми – через это я узнавал особенности церковной жизни в Советском Союзе. У нас с Вами, наверное, десятки общих знакомых в Ивановской области, многих из которых уже нет в живых, еще из «той» эпохи. Что, на Ваш взгляд, их отличает от современных священнослужителей и прихожан?
– Вопрос большой. Но сразу отмечу, что я думаю, что принципиально ничем не может отличаться верующий, который жил и тысячи лет назад, и сейчас. Во все времена в нем заложено чувство неудовлетворенности от своей земной жизни. Есть заложенная жажда общения с Богом.
Если говорить о сравнении верующих людей тридцати-сорокалетней давности с нынешними верующими — есть, конечно, нечто, что их различает. Как часто было в жизни Церкви, мы сейчас проходим через время, когда нет пока еще внешнего давления на Церковь, на религиозную жизнь, как общества, так и отдельно взятого человека. За то, что ты окрестил ребенка, повенчался, тебя не лишают каких-то социальных благ. Ты можешь поступать сегодня в вуз без того, что ты – комсомолец, а раньше это было практически невозможно. Особенно на гуманитарные направления подготовки.
И вот такая свобода сегодня многими мыслится как нечто само собой разумеющееся, и не закаливает чувства верности человека по отношению к Богу, Церкви. Хотя в последние годы мы видим, как начинает ополчаться вражеская сторона на Церковь, выискивая какие-то негативные стороны жизни священнослужителей, давить на больное, порой превратно истолковывать что-то.
Вот-вот мы с вами приблизимся к тому, что церковную веру, воцерковленность нужно будет отстаивать. Не просто некую аморфную веру в некоего аморфного бога, а истину Православия, церковность скоро придется отстаивать перенесением скорбей. Будут выкладываться факты из жизни отдельных священнослужителей, с целью показать недостоинство, безверие духовенства, его ненужность, ненужность и самой Церкви. Будет со временем все больше и больше осложняться ситуация, но это нормально.
Избранная мной тема — богословие смерти — должна представляться по меньшей мере странной в отношении к общему замыслу коллоквиума. Но я думаю, что именно она открывает очень важный, если вообще не самый существенный аспект социальной мысли Отцов, социальной мысли Церкви, который современные обсуждения обычно оставляют в стороне. Это касается как предмета мысли, то есть смерти и умерших, так и формы её выражения — литургической поэзии...
«Как жить?» — слышался старцу со всех сторон этот весьма важный вопрос. Он по своему обыкновению отвечал в шутливом тоне: «Жить — не тужить, никого не осуждать, никому не досаждать, и всем мое почтение». Такой тон старцевой речи вызывал часто улыбку на уста легкомысленных слушателей. Но если серьезно вникнуть в это наставление, то каждый увидит в нем глубокий смысл...
