Марта Аргерих (Martha Argerich) ~ Международный музыкальный фестиваль в Вербье ~ Гала-концерт в Её честь
Марта Аргерих (Martha Argerich) ~ Международный музыкальный фестиваль в Вербье ~ Гала-концерт в Её честь
"В его же руках cкорбное сердце Шопена..."
Чуткие руки,
Бывало, взлетят,
Вскинутся с легкостью птичьей,—
Мнится, два кречета рядом парят
Над присмиревшей добычей.
Миг —
И на клавиши,
Точно на луг,
Мчится за кречетом кречет...
Миг —
И стремительно пойманный звук
Плачет в тоске
И трепещет...
Так ему жить
И терзаться в веках.
Это в мучениях плена
Сетует горько
В его же руках
Скорбное сердце Шопена
Василий Федоров. РУКИ ШОПЕНА
Кто в кружева вспенённые Шопена,
Благоуханные, не погружал
Своей души? Кто слаже не дрожал,
Когда кипит в отливе лунном пена?
(Игорь Северянин)
Дом высился, как каланча.
По тесной лестнице угольной
Несли рояль два силача,
Как колокол на колокольню.
Они тащили вверх рояль
Над ширью городского моря,
Как с заповедями скрижаль
На каменное плоскогорье.
И вот в гостиной инструмент,
И город в свисте, шуме, гаме,
Как под водой на дне легенд,
Bнизу остался под ногами.
Жилец шестого этажа
На землю посмотрел с балкона,
Как бы ее в руках держа
И ею властвуя законно.
Вернувшись внутрь, он заиграл
Не чью-нибудь чужую пьесу,
Но собственную мысль, хорал,
Гуденье мессы, шелест леса.
Раскат импровизаций нес
Ночь, пламя, гром пожарных бочек,
Бульвар под ливнем, стук колес,
Жизнь улиц, участь одиночек.
Так ночью, при свечах, взамен
Былой наивности нехитрой,
Свой сон записывал Шопен
На черной выпилке пюпитра.
Или, опередивши мир
На поколения четыре,
По крышам городских квартир
Грозой гремел полет валькирий.
Или консерваторский зал
При адском грохоте и треске
До слез Чайковский потрясал
Судьбой Паоло и Франчески.
Борис Пастернак. МУЗЫКА 1956г
Пианистка Martha Argerich
О необычайном таланте аргентинской пианистки широкая публика и печать заговорили в 1965 году, после ее триумфальной победы на конкурсе имени Шопена в Варшаве. Мало кто знал, что к этому времени она была уже отнюдь не "зеленым новичком", но напротив, успела пройти насыщенный событиями и довольно трудный путь становления.
Начало этого пути ознаменовалось в 1957 году победами сразу на двух весьма весомых международных конкурсах - имени Бузони в Больцано и Женевском. Уже тогда 16-летняя пианистка привлекала своим обаянием, артистической свободой, яркой музыкальностью - словом, всем тем, что "положено" иметь юному дарованию. Вдобавок к этому Аргерих получила и неплохую профессиональную подготовку еще на родине под руководством лучших аргентинских педагогов В. Скарамуцца и Ф. Амикарелли. Дебютировав в Буэнос-Айресе исполнением концертов Моцарта (до минор) и Бетховена (до мажор), она отправилась в Европу, занималась в Австрии и Швейцарии у ведущих педагогов и концертирующих артистов - Ф. Гульды, Н. Магалова.
Между тем первые же выступления пианистки после конкурсов в Больцано и Женеве показали, что ее дарование еще не сформировалось окончательно (да и может ли быть иначе в 16 лет?); ее трактовки были не всегда оправданны, а игра страдала неровностью. Быть может, поэтому, а еще и потому, что воспитатели юной артистки не спешили эксплуатировать ее талант, Аргерих не получила тогда широкой известности. Возраст вундеркинда кончился, а она продолжала брать уроки: ездила в Австрию к Бруно Зайдльхоферу, в Бельгию к Стефану Аскиназе, в Италию к Артуро Бенедетти Микеланджели, даже к Владимиру Горовицу в США. То ли педагогов было чересчур много, то ли не пришло время расцвета таланта, но процесс становления затянулся. Не оправдала ожиданий и первая пластинка с записью произведений Брамса и Шопена. Но вот наступил 1965 год - год конкурса в Варшаве, где она получила не только высшую награду, но и большинство дополнительных премий - за лучшее исполнение мазурок, вальса и т. д.
Именно этот год оказался рубежным в творческой биографии пианистки. Она сразу встала в один ряд с наиболее известными представителями артистической молодежи, начала широко гастролировать, записываться. В 1968 году и советские слушатели смогли убедиться в том, что слава ее не рождена сенсацией и не преувеличена, основана отнюдь не только на феноменальной технике, позволяющей ей с легкостью решать любые интерпретаторские проблемы - будь то в музыке Листа, Шопена или Прокофьева. Многие вспомнили, что в 1963 году Аргерих уже приезжала в СССР, только не в качестве солистки, а как партнер Руджиеро Риччи и показала себя отличной ансамблисткой. Но теперь перед нами была настоящая артистка.
"Марта Аргерих-действительно, музыкант превосходный. У нее блестящая техника, виртуозная в самом высоком смысле слова, отточенное пианистическое мастерство, удивительное чувство формы, архитектоники музыкального произведения. Но самое главное - пианистка владеет редким даром вдохнуть в исполняемое произведение живое и непосредственное чувство: ее лирика тепла и умиротворенна, в патетике нет налета излишней экзальтированности - одна лишь одухотворенная приподнятость. Пламенное, романтическое начало - одна из самых отличительных черт искусства Аргерих. Пианистка явно тяготеет к произведениям, полным драматических контрастов, лирических порывов... Замечательно звуковое мастерство молодой пианистки. Звук, его чувственная красота - отнюдь не самоцель для нее". Так писал тогда молодой московский критик Николай Танаев, послушав программу, в которой исполнялись произведения Шумана, Шопена, Листа, Равеля и Прокофьева.
Сейчас Марта Аргерих по праву входит в пианистическую "элиту" наших дней. Её искусство серьезно и глубоко, но, вместе с тем, обаятельно и молодо, ее репертуар последовательно расширяется. Основу его по-прежнему составляют сочинения композиторов-романтиков, но наряду с ними в ее программах полноправное место занимают Бах и Скарлатти, Бетховен и Чайковский, Прокофьев и Барток. Записывается Аргерих немного, но каждая ее запись - серьезная вдумчивая работа, свидетельствующая о постоянных исканиях артистки, ее творческом росте. Ее трактовки по-прежнему нередко поражают своей неожиданностью, многое в ее искусстве и сегодня "не устоялось", но такая непредсказуемость лишь увеличивает привлекательность ее игры. Английский критик Б. Моррисон очертил сегодняшний облик артистки так: "Подчас исполнение Аргерих кажется часто импульсивным, ее легендарная техника используется для достижения раздражающе неряшливых эффектов, но когда она находится в своей лучшей форме, не может быть сомнений, что слушаешь артиста, чья интуиция столь же замечательна, как и ее общеизвестная беглость и легкость".
Григорьев Л., Платек Я., 1990
Марта Аргерих: “я и сегодня застенчива”
Марта Аргерих: “я и сегодня застенчива”
Завораживающая, интуитивная, бесстрашная и непредсказуемая, как музыка: эта пианистка в свои 70 с лишним продолжает собирать полные залы. Марта Аргерих, мировая звезда и легенда, дала концерт Шумана в Риме сопровождении оркестра Санта-Чечилия. В интервью, записанном в Вечном городе, она размышляет о возрасте, застенчивости и щедрости применительно к музыке и жизни.
“Я считаю этих музыкантов великолепными со всех точек зрения, с музыкальной, конечно, тоже. И потом их эмоциональный настрой! Его не описать”, – так Аргерих оценивает оркестр.
Сама она неуловима, как музыка, которая стекает с ее пальцев. Отменяет концерты в последнюю минуту, платит неустойку, а потом внезапно решает играть. Дирижер Антонио Паппано, убежден: Марта Аргерих – не проводник музыки. Она сама – звук и гармония:
“Невозможно сказать, вот тут она -обычный человек, а вот тут – музыкант: она вся – музыка. Прежде всего обратите внимание на ее энергетику. Поразительно, но этот темп, эта эмоциональность не мешают ей очень точно отражать каждый нюанс музыкального рисунка. А это делают очень немногие пианисты. Ее невозможно посадить в клетку, под замок, заставить подчиняться, она – абсолютное воплощение свободы духа. И потом, этот класс, эта старомодная элегантность, она как будто из другой эпохи… это восхитительно”.
Виртуозная техника плюс особенная, редкая музыкальная выразительность. Марта Аргерих говорит о Шумане, любимом среди романтиков:
“Меня очень трогают его страдания. Я люблю в нем щедрость. Он был щедрым, в нем было столько любви он был готов делиться. С тем же Шопеном, кстати, но эта любовь не была взаимной”.
Для Марты музыка имеет смысл только, когда ею делятся: пианистка признается, что всю жизнь бежала от одиночества:“Пианист Фридрих Гульда, столькому меня научивший, однажды сказал: ты должна освоить основное до 16-ти лет, потом человек глупеет. В мои 17-ть я вела жизнь какой-нибудь сорокалетней дамы… А мне хотелось студенческой жизни, мне хотелось быть, как сверстники, свободные, веселые, не имеющие страха сцены. Я тогда считала свою жизнь грустной: я путешествовала по миру, но была одна. Я была застенчивой, я и сегодня застенчива, это качество, мне кажется, остается с вами. Но сегодня у меня повсюду друзья и они заботятся обо мне”.
Раскрывать исполнительский секрет Марты Аргерих – дело музыкальных критиков. Антонио Паппано тем временем убежден: “Вам совсем не надо разбираться в музыке чтобы буквально заболеть ее исполнением. Вас просто сбивает с ног ее мощнейшая энергетика. И потом, ее особое качество: она играет абсолютно естественно, кажется что музыка и не может возникать никак иначе”.
